— Всегда хотел у вас спросить, Марта. Вы так активно пропагандируете позитивное отношение к жизни, что мне иной раз кажется, будто это сродни…
— Патологии?
— Ну, не так категорично, конечно…
— Но рядом? – улыбается Марта.
С Виктором Петровичем Марту связывают три года супервизии. Каждый последний четверг месяца с восемнадцати до двадцати ноль-ноль она сидит в глубоком кресле его кабинета, и они говорят, вроде бы, ни о чем.
Cупервизия, это что-то сродни лекарству от «шор». Каждый, кто работает с людьми, со временем начинает впадать в некие собственноручно созданные стереотипы восприятия информации. Многие, начинают оценивать информацию исходя из собственного опыта, окрашивают личным отношением, особенно, если что-то из истории человека, пришедшего «на разговор», цепляет собственные воспоминания специалиста. И вот тогда приходит беда. Профессионал сгорает. Исчезает. Работа становится чем-то иным. Для кого-то – инструментом для осознания собственной значимости и повышения самооценки, кто-то впадает в статусные игрушки в роли избранного, для кого-то работа становится отработкой собственных комплексов и проблем, некоторые заняты поиском «горяченького», многие впадают в зависимость от финансового благополучия, а для некоторых работа превращается в продажу персональной информации. Вариантов множество. Основной мотив – собственные потребности, и проблемы клиента – лишь способ их удовлетворения.
«Отработкой» таких особых встреч с конкретными клиентами, заставивших качнуться «флюгер объективности» специалиста, и посвящены встречи супервизоров.
— И всё же, Марта. Негативный опыт важен для каждого. Именно он заставляет нас взрослеть и смотреть на мир незамутненными глазами.
У Виктора Петровича есть забавная черта, всегда вызывающая улыбку Марты. Он умеет говорить банальные вещи таким менторским тоном, что хочется склонить голову.
— И потому, Марта, позитив позитивом, но мне кажется, что это и есть ваша основная проблема.
— Вы знаете, в чем моя основная проблема? – усмехается Марта.
— Определенно!
— Я готова выслушать.
— Может, сначала, попытаетесь сформулировать ее сами? – в глазах супервизора мелькают хитрые искорки.
Марта с удовольствием включается в игру.
— Низкая зарплата?
— Мимо.
— Чрезмерная загруженность?
— И снова мимо.
— Неумение расставлять приоритеты?
— Марта, вот этому я готов поучиться у вас, — смеется Виктор Петрович, понимая, что пошла игра в пинг-понг.
— Ладно, — Марта откидывается на спинку кресла, — так и быть. Я выдам вам свой самый большой секрет.
Они смотрят друг на друга. Она исподлобья, он – откинув голову назад и глядя чуть свысока.
— Я просто люблю людей…
— Бинго! – хлопает себя по коленям Виктор Петрович. – А вот теперь ответьте мне, Марта, сколько можно любить этих невежд, слабаков, не умеющих разобраться с собственными проблемами, вечных жалобщиков, не способных взять ответственность не то что за собственные поступки, но и за собственную жизнь?! – супервизора, похоже, понесло. – Сколько можно вдалбливать в их головы прописные истины?! Где мужчины, которые становились легендами? Которым были чужды мелочные разборки? Которые не тратили время на стенания и топтание на одном месте? Где женщины, которые, делясь сокровищами своей души, могли вдохновлять и делать наш мир прекраснее? Где они вообще, эти души? Одни потребители – дай-дай-дай! Марта, я вам поражаюсь!
Марта слушает эту речь не первый раз. Иногда, её начинают терзать сомнения – уж не экспериментирует ли дражайший Виктор Петрович с методами НЛП? Слишком часто он заводит одну и ту же шарманку. Хотя, зная отношение Марты к этой мерзопакостной штуке, вряд ли.
— Именно все эти человеческие страсти, которые владеют теми, кто переступает порог наших кабинетов, и делают людей заложниками собственных ошибок! Кругом, куда ни кинь взгляд – сплошные эмоции! Уже нет такого понятия как самодисциплина, самоконтроль, самовоспитание! Сплошное «хочу!» Сплошной незамедлительный гедонизм! Марта, вы помните понятие «отсроченный гедонизм»?
— Виктор Петрович, — пробует выбросить из седла увлекшегося жокея Марта. Куда там!
— Я знаю, Марта, что вы скажете! Снова дедушку понесло. Так и есть, дорогая. Я уже давно разочаровался в роде человеческом. Я не жду от его представителей самостоятельных разумных действий. Вот, неразумных – хоть отбавляй! Глядя на очередного клиента, страждущего внимания, признания и готовых рекомендаций, я изначально настроен на то, что у него пустое нутро. Там нет ничего! Ни выстроенной системы ценностей, ни иерархии мотивов, ни, в конце концов, самых простеньких принципов, которые способны удержать на плаву! Я не верю его слезам, страданиям, обещаниям и прочее. Они для меня — лишь информация для работы. Я холоден и беспристрастен. Я изначально иду от того, что не верю. Понимаете, в чем наша разница? – смотрит пристально, сдвинув брови.
— Понимаю. Я иду от противоположного…
— Я знаю, потому и выбрал вас своим супервизором. Вы помогаете мне увидеть некоторые вещи в другом свете… Но почему, Марта? Почему? Откуда такая вера в добро? Вы – словно ребенок, его обманывают, а он продолжает верить…
— Мне кажется, — осторожно начинает Марта. — Наша с вами разница в том, что вы позволяете негативному опыту просачиваться и вносить этакий вкус, приправу, перчинку, я бы сказала, во все остальное…
Видно, что Марте сложно говорить с коллегой, прибегая к аллегориям. Но, как известно, они лучше всего заставляют человека уходить от эмоций, включать голову, искать сравнения, анализировать, делать выводы…
— А вы что, просто забываете? Ни в жизнь не поверю! – подбородок Виктора Петровича взлетает вверх. – Даже не пытайтесь меня в этом убедить!
— И не собиралась, — смеется Марта. – Просто я их всех собираю в одном месте.
— Кого? — теперь брови Виктора Петровича взлетают вверх.
— Всех тех, кто обогащает мой негативный опыт. Правда, в основном, это – не клиенты…
— И где же вы их собираете?
— На кладбище…
Пауза. Видел бы Виктор Петрович своё лицо! Вот это подарок! Вывести всегда рассудительного и величавого Виктора Петровича из равновесия! Ай да Марта!
— Я, похоже, что-то упустил, Марта.
— Ничего вы не упустили, Виктор Петрович! – хохочет Марта. – Просто, я их всех хороню. Понимаете? Да, я иногда прихожу к их могилкам, веду разговоры, даже могу о чем-то посоветоваться. А они – молчат. Я знаю, что они есть. В виде надгробных памятников. Но они не могут влиять на мою жизнь. Я не трачу на них собственные ресурсы….
— Марта, стоп-стоп! Но эти люди живы? Ведь так?
— Наверное. С некоторыми мне даже приходится общаться по работе. Но меня это уже не волнует. Их нет. Они для меня умерли. Я всегда сжигаю мосты. И закрываю двери.
Снова пауза. Виктор Петрович тяжело вздыхает, поднимается из кожаного кресла, подходит к окну, смотрит на сумерки, окутывающие город.
— И каждый раз вы начинаете заново?
— Каждый раз я даю человеку фору. Ему не нужно ничего доказывать. Но изначально, я считаю его…честным, порядочным, думающим. А в случае с клиентами, еще и немного запутавшимся… И моя задача – помочь ему распутать этот клубок. Помочь больше доверять себе…
— Мы все помогаем! – разворачивается от окна супервизор. – Все! В этом — наше призвание!
— Порядочность и профессионализм, я помню, — Марта встаёт рядом. – Может, хоть чаю выпьем? Есть в вашем королевстве чай?
— А ты разве не принесла?
— Принесла.
— Тогда заваривай. И продолжим…